Давид Рувинович, расскажите, пожалуйста, о себе.

Я родился 11 декабря 1951 года на Украине, в городе Черновцы. Это Западная Украина, Буковина. В шахматы начал играть с 5 лет, с 8 лет стал заниматься в шахматном кружке Дворца пионеров. Моим первым тренером был Альберт Александрович Гурвич. Это был очень хороший тренер, его знали не только в Черновцах, но и по всей Украине. Он был также и сильным «переписочником», т.е. успешно играл в турнирах по переписке. А в 10 лет, как это ни покажется удивительным, я стал уже чемпионом города Черновцы среди взрослых, и это при наличии у нас в городе двух мастеров и нескольких кандидатов в мастера.

После этого к нам приехала Украинская кинохроника. Обо мне, как о «вундеркинде», сняли небольшой документальный фильм. Я в нем фигурировал не только как шахматист. Я еще перемножал большие числа, и даже, усилием мысли, перемещал предметы с одного места на другое. В общем – был «универсальным» вундеркиндом!

Часть этого фильма сохранилась…

В 13 лет я стал кандидатом в мастера. В 16 лет – впервые выполнил норму мастера, но так получилось, что мне ее пришлось выполнять еще дважды, чтобы, наконец, получить это звание.

В 1969-м году я поехал в Болгарию, там был такой турнир, фактически – неофициальный чемпионат Европы. В нем играли многие будущие гроссмейстеры, а также участники будущего юношеского чемпионата мира. Мне удалось стать победителем с результатом 6,5 очков из 7.

Очень интересно! Кто, кроме Вас, играл в этом турнире?

Там играли – Андраш Адорьян, из Венгрии, (в будущем – известный гроссмейстер), румын Урзике, Фогт из ГДР… Он, кстати, до сих пор действующий шахматист.

Ну а потом… Я поступил в Черновицкий медицинский институт.

Закончил его, и меня направили на работу в Воронеж, в больницу Юго-Восточной железной дороги. Вскоре я переквалифицировался – стал работать спортивным врачом в обществе «Локомотив». Иногда вспоминал о шахматах – играл в местных региональных соревнованиях – за команду Воронежа или Воронежской области. Однажды, кажется, это было в 1980-м году, был чемпионом Воронежа.

Как, порой, причудливо пересекаются шахматные пути-дороги… В серии своих статей под общим названием «Шахматы. Ростов. История и современность» я писал о Евгении Павловне Бигловой, которая в разные годы была чемпионкой Ростова, Ленинграда и Воронежа. Живя в Воронеже, Вы, наверное, как-то пересекались с Евгенией Павловной?

Не просто пересекался – я очень хорошо знал и Биглову, и ее мужа – мастера Николая Георгиевича Копылова. Это была удивительная семья, настоящих русских интеллигентов, у них была шикарная библиотека. Уехав из России, я ничего не знал о судьбе Копылова и только из Вашей статьи о Евгении Павловне мне стало известно, что Николай Георгиевич умер в Воронеже в 1995-м году прямо за шахматной доской, играя в блиц-турнире… Евгения Павловна много играла, много судила. Она была в хороших, дружеских отношениях с Верой Николаевной Тихомировой, которая долгое время руководила всеми российскими шахматами.

Вера Николаевна – тоже, в прошлом, – ростовчанка…

Я этого не знал…

А Николай Георгиевич к тому времени уже мало выступал в очных соревнованиях; он был «переписочником», так же как и два других известных воронежских шахматиста – Загоровский и Санакоев. Я часто принимал участие в анализе их позиций и поневоле, неофициально, тоже втянулся в игру по переписке. А дочь Владимира Павловича Загоровского, кстати, сейчас живет в Израиле.

Вообще, воронежский период жизни я всегда вспоминаю с большой теплотой. Город, сам по себе, очень интересный, интеллектуальный, я бы сказал. И природа там прекрасная, зима – как зима, лето – как лето, обилие фруктов… Да и шахматная жизнь там была интенсивной и интересной.

Давид Рувинович, ну, а каким же образом Вы оказались в Ростове?

Я женился – на ростовчанке… Директор ростовского шахматного клуба Леонид Федорович Будков посоветовал мне поехать в город Волгодонск, Ростовской области.

Там как раз в 1981-м году открылся новый шахматный клуб и требовались тренеры по шахматам.

Мы с женой последовали этому совету, тем более что нам обещали очень быстро предоставить квартиру. Но… прожили мы там два года. И тут из-за лёссовых грунтов стали оседать дома, людей из них переселяли, словом – квартиры мы там не дождались… Мы переехали в Ростов, я стал работать врачом во врачебно-физкультурном диспансере (его руководителем был тогда Борис Львович Утевский), и… также стал, время от времени, играть в турнирах, в том числе – за сборные команды Ростова и Ростовской области. В Ростове, в одном из блиц-турниров мне удалось показать рекордный результат – я выиграл все 20 партий.

Когда, примерно, это было?

Это было в самом начале 90-х. Помню, Леонид Федорович Будков, тогда сказал, что подобный результат ему никогда не доводилось объявлять. Я по-прежнему горжусь этим достижением. Даже сейчас, когда я уже много лет живу в Израиле, выиграл здесь множество различных турниров – и в классике, и в рапиде, и в блице, был однажды чемпионом Маккабиады – это ростовское достижение – остается самым памятным.

Давид Рувинович, в конце 60-х Вы успешно выступили в ряде очень крупных, значимых соревнований: выиграли чемпионат Украины среди юношей (1968), в составе сборной Украины и союзной команды общества «Спартак» дважды стали призером командных чемпионатов СССР – в Риге (1968) и Грозном (1969). Кроме того, в 1970-м году Вы здорово сыграли и во «взрослом» первенстве Украины. Однако, в более позднее время – Ваше имя стало все реже появляться в печати…

Да, действительно…Вообще надо сказать, что где-то в начале 70-х я начал отходить от «больших» шахмат. Ботвинник, правда, предсказывал мне большое будущее, говорил об этом моему отцу, а отцу Карпова, знаете, что он сказал? Что Ваш сын вряд ли в шахматах чего-то добьется. Вот Вам и корифей шахмат! Все вышло с точностью до наоборот!

Я, конечно, отчасти грешил на свою фамилию – будут ли меня куда-то выпускать…

Что касается Карпова – он был настоящим вундеркиндом, когда мы были еще совсем «маленькими», я ему еще тогда говорил, что он когда-нибудь станет Чемпионом Мира.

И Рошалю я еще в 1965-м году «выдал» этот прогноз. И Вы знаете, что ответил Рошаль?

«ПРАВИЛЬНО»! Из чего я сделал вывод, что Толе везде будет открыт зеленый свет.

Мы с Толей неоднократно встречались за доской. И Вы знаете – общий счет не в его пользу… У нас с ним были «жуткие» партии, одна из них, которую ему удалось выиграть, была опубликована в книге Котова «Уральский самоцвет».

Она еще была напечатана и в рижском журнале «Шахматы», в 1970-м году.

Да, действительно, и там тоже. Я вам сейчас расскажу любопытную вещь.

В этой партии (была испанская, я играл белыми) в один момент я мог добиться большого перевеса, я видел этот ход, но, почему-то, его не сделал. Затем ситуация изменилась, я понял, что уже мне надо спасаться, но спастись не смог.

И Вы знаете, что произошло сравнительно недавно? Один шахматист «поставил» эту партию на компьютер. И что Вы думаете? Он меня просто ошеломил. Компьютер показал, что в той позиции, которую я считал проигранной, есть, как минимум, два способа сделать ничью.

Представляете? И тогда я понял, что, наверное, правильно я тогда стал отходить от шахмат. Компьютер по своему интеллекту превзошел человеческие возможности…

Я, как раз, хотел у Вас спросить, как у профессионала. Если об этом говорить…

Да говорить здесь нечего – я никогда не пользовался компьютером. Я человек старой закалки, привык до всего доходить с помощью собственной головы…

Да, Давид Рувинович, но я хотел сказать о другом. В одной из партий недавнего матча на первенство мира (а именно в той, которую Карякин проиграл) – он имел возможность, пожертвовав фигуру, дать вечный шах. Гроссмейстер Мария Фоминых, комментировавшая партию в режиме он-лайн, заметила эту возможность и рассказала об этом телезрителям. Между тем, время шло, а черные, которыми играл Карякин, хода не делали. Комментатор даже предположила, что Сергею уже захотелось чего-то большего, и он эту возможность сейчас обдумывает. Итог известен – был сделан другой ход, Карякин постепенно утратил нить игры и, в конце концов, потерпел поражение. Но самое интересное – после партии выяснилось, что жертву фигуры, немедленно приводящую к ничьей, не видел не только Карякин, но и Карлсен! Карякин, мне показалось, даже обиделся – что вы, мол, хотите, да, компьютер заметил, но я же не компьютер! Между тем, мне кажется, эта упущенная им возможность была проще, чем та, которую блестяще использовал Ботвинник в своей партии с Алехиным на турнире в Ноттингеме, в 1936-м году. Когда он, пожертвовав две фигуры, сделал ничью «с позиции силы». И что же - ни Карякин, ни Карлсен не пришли после всего этого в ужас, они совсем не собираются бросать играть в шахматы…

Да, конечно, но они люди другой формации, другого поколения, кроме того, оба имеют хорошую финансовую поддержку…

Я еще что хотел сказать – тогда, давно, я решил, что шахматы, сами по себе, не могут быть профессией. Ни в те времена, ни, особенно, сейчас, – позволить себе иметь профессию – игру в шахматы – во всем мире могут 20-30 человек, не более. Я, например, живя в Израиле, не советую молодым шахматистам становиться профессионалами. Класс игры очень вырос – и «вверху» и «внизу». Все подтянулись, очень многие стали хорошо понимать игру, количество информации перешло в новое качество, выиграть партию стало очень и очень трудно… Можно, конечно, все поставить на шахматы, другое дело – что это вам даст…

Если вернуться к «волгодонско-ростовскому» периоду Вашей шахматной биографии – он длился примерно с 1982-го по 1995-й год?

Да, 82-й и 83-й год – это Волгодонск, а далее Ростов. В Волгодонске я сам играл мало – занимался, в основном, тренерской работой, а также организацией шахматных фестивалей «Мирный атом». В Ростове же я постоянно входил в состав команд Ростовской области и города Ростова, принимавших участие в различных соревнованиях, товарищеских матчах.

Помню, например, поездку в Харьков, на матч Харьков-Ростов в 1985-м году.

С кем из харьковчан Вам тогда довелось встретиться?

С Александром Вайсманом. Я его хорошо знал еще по чемпионатам Украины.

Помню, мы с ним пошли навестить родителей Миши Штейнберга. Это было очень тяжело. Одна из комнат их квартиры была превращена в Мишин музей.

Что сейчас со всем этим стало – неизвестно. Родителей Штейнберга уже давно нет в живых.

Помню, также, была еще одна матчевая встреча, примерно в это же время, уже в Ростове. К нам приехала команда из города-побратима…

Дортмунда?

Да, да, из Дортмунда. По окончании матча у нас с ними был еще банкет в «Днепровском причале»…

Наверное, в «Петровском причале».

Да, да, конечно. В память об этой встрече сохранилась единственная моя шахматная ростовская фотография. И Вы знаете, почему? Моим соперником был шахматист по фамилии Фишер! Я еще на обороте аккуратно добавил имя «Роберт». Иногда показываю ее своим знакомым и говорю – смотрите, как я играл в Ростове с Робертом Фишером! А он еще, этот парень, был немного похож на «настоящего» Фишера. У людей, конечно, делаются «квадратные» глаза…

В нарушение, наверное, «законов жанра», позвольте еще раз совершить хронологический «перескок». В энциклопедических изданиях рядом с Николаем Георгиевичем Копыловым, о котором Вы уже говорили, неизменно упоминается и мастер Николай Антонович Копаев, участник знаменитого ростовского полуфинала 1941-го года. А ведь Копаев – тоже, как и Вы, уроженец города Черновцы…

Да, Копаева я хорошо знал. В Черновцах, кстати, жили еще два известных мастера – Ленчинер и Рудаковский. Николай Антонович дал мне несколько незабываемых уроков по ладейным окончаниям, большим знатоком которых он был.

С его подачи я тоже ими «заболел». В моей коллекции – очень много подобных эндшпилей. Во что это выльется – не знаю. Может, быть, напишу книгу…

В 1979-м году Вы сотрудничали со Львом Абрамовичем Полугаевским…

Да, я был его помощником на Межзональном турнире в Риге. В мои обязанности входили аналитическая работа, в основном – анализ отложенных партий и психофизическая подготовка. За дебютную составляющую отвечал другой помощник – мастер Орест Аверкин.

Этот турнир оставил у меня самые добрые воспоминания. Исключительно дружелюбный настрой всех участников, великолепные условия для игры и отдыха…

Лев Абрамович иногда, по моим наблюдениям, испытывал определенный дискомфорт, особенно, как это ни покажется странным, перед поединками с соперниками, значительно уступавшими ему в силе. Мне удалось вовремя с этим разобраться – Полугаевский считал, что он просто обязан одержать победу, он опасался – не выиграть! Однажды, перед очередной партией, когда я увидел, что он как-то особенно напряжен, я сказал: «Лева, да Вы можете спокойно дать сеанс десяти Буазизам! Расслабьтесь»! Эти мои доводы, видимо, подействовали…

И еще – перед началом турнира мне удалось правильно предсказать группу победителей. Таль – первый, Полугаевский – второй, затем Адорьян и Рибли. Лев Абрамович был поражен этими моими способностями… Он, видимо, был вполне удовлетворен моей работой и пригласил меня продолжить наше сотрудничество на матче с Корчным в Буэнос-Айресе.

Я ему заранее сказал, чтобы он не тратил времени. Кто меня выпустит?

Так и случилось. Поехал Свешников. Ну, ничего страшного…

Давид Рувинович, позвольте дополнить Вашу шахматную «специализацию», о которой Вы только что упомянули. Вы, кроме всего прочего, являетесь, по-моему, автором самой удачной дебютной новинки 60-х – 70-х годов. Я имею в виду Вашу партию с Веселовским из командного первенства СССР-1969 в Грозном. Помните? Матч Украина – Москва…

Да, это приятное воспоминание. Я играл черными, был разыгран острый вариант славянской защиты. Мой соперник, Сергей Веселовский, делал ходы очень быстро, почти не задумываясь. Становилось понятно, что вариант заранее подготовлен. Потом, после партии, я узнал, что Веселовский готовился к этому поединку, консультируясь с гроссмейстером Смысловым. И более того, в книге Людека Пахмана (гроссмейстера из Чехословакии) весь вариант, вплоть до 13-го хода белых, оценивался в их пользу. Но я сделал свой 13-й ход, который нашел за доской, – пожертвовал ферзя и… все было кончено! Причем, в итоге, я не приобретал никаких материальных выгод – у меня просто получались три связанные проходные пешки, удержать которые было невозможно…

Сделав этот ход, я на минутку отошел от стола. Возвращаюсь – вокруг уже много людей, включая и лидеров команд. Помню Бронштейна, Гуфельда, Авербаха… Все смотрят на позицию, а наш первый номер – гроссмейстер Леонид Штейн – улыбается и держит вверх большой палец… Затем достает свой блокнотик и что-то туда записывает. Потом, на собрании команды Украины, он, обычно немногословный, очень меня хвалил. Я при этом чувствовал, как у меня за спиной вырастают крылья…

Готовясь к беседе с Вами, я нашел эту партию на сайте Chessgames.com, в разделе notable games. Решил, конечно, продолжить поиск в советской периодике – просмотрел и «64», и «Шахматы в СССР» и «Шахматный бюллетень» и… ничего…

Причем я смотрел и репортажи, и дебютные обзоры, в которых мне, обычному любителю, было нелегко сориентироваться. Но самое интересное было потом. Случайно я обнаружил, что спустя 10 лет, на Чемпионате СССР в Минске, весь вариант, вплоть до 13-го хода белых, встретился в партии Каспаров-Купрейчик!

Причем, очевидно, ни тот, ни другой, о Вашей партии с Веселовским и слыхом не слыхивали!

Да, да, я об этом знаю. Мне даже рассказывали, что Купрейчик долго думал над своим 13-м ходом, минут двадцать. И – разменял ферзей, как предписывалось «теорией». В конце концов, он эту партию Каспарову проиграл. А пока он думал над тем ходом, который я сделал десять лет назад, это продолжение заметили не только на сцене, но и в зрительном зале. Что касается нашей партии с Веселовским, она была опубликована в книге «Воронеж шахматный», в 1981-м году. Затем я видел ее в журнале «New in Chess».

Давид Рувинович, Вы продолжаете оставаться действующим шахматистом. Хорошо сыграли на Чемпионате Европы в Израиле, в 2015-м году. Большое спасибо за беседу, позвольте пожелать Вам здоровья, и новых успехов!

Спасибо и Вам.

С международным мастером Д.Р. Кудишевичем беседовал А. Бушков

С. Веселовский (Москва) – Д. Кудишевич (Украина)

Командное Первенство СССР, Грозный, 1969

Славянская защита

1.d4 d5 2.c4 c6 3.Kf3 Kf6 4.Kc3 dc 5.e4

Разыгран гамбит Толуша-Геллера. Помимо авторов этого продолжения, большой вклад в его разработку внесли В. Смыслов, Б. Спасский и другие советские шахматисты.

Белые не собираются сразу отыгрывать пешку. Получив перевес в центре, они стремятся к атаке на королевском фланге.

5…b5 6.e5 Kd5 7.a4 e6 8.ab K:c3 9.bc cb 10.Kg5 Cb7 11.Фh5 Фd7

В случае 11…g6 белые могут сыграть 12.Фg4, сохраняя инициативу.

12.K:h7

Ключевой момент. Белые не только отыгрывают пешку, но и создают, казалось бы, «страшную» угрозу 13.Kf6+. Однако, черные – начеку.

12…Kc6!

Выясняется, что в случае 13.Kf6+ gf 14.Ф:h8 0-0-0! черные переходят в опасную контратаку.

13.K:f8

Рассчитывая, очевидно, на 13…Л:h5 14.K:d7 Кр:d7 15.Лb1 а6 16.С:с4.

Черные, однако, имеют в виду совсем другое…

13…Ф:d4!!

Вот он, блестящий ответ Давида Кудишевича!

Картина боя резко меняется. На 14.Ф:h8 последует 14…Ф:с3+ и черные выигрывают.

В случае же взятия ферзя – 14.cd – черные ответят 14…Л:h5.

И после вынужденного 15.К:е6 fe армада черных пешек на ферзевом фланге может вселить ужас в кого угодно.

Белые сдались.

Блестящая победа!

Примечания А.Бушкова

Волгодонск, 22 апреля 1983 года.
На «шахматной» свадьбе мастеров Евгении и Валерия Быковых.
Люба и Давид Кудишевич – в 1-м и во 2-м ряду, справа.

Ростов н/Д, 1986 г.
Участники и организаторы матча Ростов-Дортмунд.
В 1-м ряду: Л.Ф. Будков, А.А. Богатин (3-й и 4-й слева); Н.М. Петрушина (3-я справа).
Во 2-м ряду: Н.Л. Мелихов, А.А. Островский, Г.Л. Ходос, А.И. Захаров (2-й – 5-й слева); А.И. Петрушин, Д.Р. Кудишевич (2-й и 4-й справа).

Источники фото:
Е.П. Быкова. Случайность или закономерность? Волгодонск-2010.
Автор глубоко признателен Нелли Куликовой-Ходос за предоставление фотографии из семейного архива.
Автор глубоко признателен Д.Р. Кудишевичу за предоставление фрагмента из документального фильма.