14 февраля – День освобождения Ростова-на-Дону.
Ульяновская улица в Ростове – совсем близко от Донской, на которой я вырос.
Ее советское название – Ульяновская – как-то сразу прижилось. «Канкринской» ее называли все реже, в отличие от пересекающих обе улицы переулков – Семашко и Газетного. Шли годы, но для местных жителей они по-прежнему оставались Николаевским и Казанским...
14 февраля – День освобождения Ростова-на-Дону.
Ульяновская улица в Ростове – совсем близко от Донской, на которой я вырос.
Ее советское название – Ульяновская – как-то сразу прижилось. «Канкринской» ее называли все реже, в отличие от пересекающих обе улицы переулков – Семашко и Газетного. Шли годы, но для местных жителей они по-прежнему оставались Николаевским и Казанским.
В зимнее время мы, пацаны, с утра до вечера пропадали на Николаевском. Еще бы – от Старого базара, от Тургеневской улицы, по нему можно было «клево» разогнаться (на санках или на лыжах) и, на огромной скорости, минуя сначала Ульяновскую, а потом и родную Донскую, устремиться вперед, пройдя «точку невозврата». Пересечение с Береговой было самым ответственным моментом нашего «скоростного спуска». Затормозить, повернуть, упасть – в этот момент уже было невозможно. Осыпаемые крепкими, но такими родными и знакомыми словами шоферов, мы со свистом пролетали Береговую и, домчавшись до заснеженно-ледяной середины Дона, останавливались… Дрожали колени. Делая вид, что ничего «особенного» не произошло, мы медленно, с достоинством возвращались назад.
У дома на пересечении Николаевского и Ульяновской – немного отдыхали…
* * *
Вот он, этот старый дом.
24-го июля 1942-го года, в первый день второй оккупации Ростова, в нем произошла страшная трагедия.
Незадолго до ухода из города частей Красной Армии на чердаке дома был устроен потайной лазарет для раненых командиров и бойцов. Особенно постарались для этого 12-13-летние ребята, жившие в доме – Ваня Зятин, Коля Кизим, Игорь Нейгоф, Витя Проценко и Коля Сидоренко. Их замысел, очевидно, заключался в том, чтобы дать нашим воинам отдохнуть, немного залечить раны, а затем, в случае прихода немцев, тайно переправить их к своим, на левый берег Дона. Впоследствии, когда в городе уже хозяйничали немцы, подобные случаи имели место. Но лазарету на Ульяновской, 27 – не повезло. По доносу предателя он был обнаружен, красноармейцы – расстреляны. Вместе с ними геройски погибли и приютившие их ребята. Несколько дней немцы не давали никого хоронить, затем – «пошли на уступки»… После войны над братской могилой на Братском кладбище Ростова соорудили памятный монумент. А на доме появилась мемориальная доска…
* * *
Прошло много лет. Уже в наши дни, на одном из ростовских интернет-форумов, читаю:
«Простите за уточнение... Очевидцы рассказывали совсем другую версию этих событий.
Моя семья живет в этом районе с 20-х гг. В нашем дворе немцы тогда заняли 2 квартиры – нашу и соседскую – под жилье для офицеров. А бабушка с мамой и папой (кстати, раненым на тот момент), и двоюродной сестрой жили у соседей.
И накануне вечером убили четырех немецких офицеров. Они потребовали выдать тех, кто убил. Естественно, не выдали. Тогда была назначена цена за офицеров – 20 мужчин за одного, повыше рангом, и по 10 за остальных. 50 мужчин – на расстрел. Собирали по окрестным дворам. Моего прадеда тоже взяли. Пацаны попали в счет, по словам бабушки, за активное сопротивление немцам. А папа Игоря Нейгофа был 49-м, перед прадедом. Расстреливали по одному. Прадед мой приказал бабушке идти домой. Потом она рассказывала, что была в таком ужасе, что не посмела ослушаться.
Через некоторое время прадед пришел домой. Сказал, что Нейгофов расстреляли вместе, не смогли оторвать сына от отца. И что немцы его отпустили, лишний, мол…»
* * *
Мы постараемся вернуться к этой трагической странице в истории нашего города. В любом случае, ясно одно: ребята-пионеры с Ульяновской улицы погибли, как герои. Приняли смерть вместе с родными и близкими людьми, со своими соседями.
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ.
* * *
…Война была давно. Но, по-прежнему, она находится совсем близко от нас, стоит лишь внимательно присмотреться…
Мы уже не живем на Донской улице. Переехали на Университетский. На одном из старых домов этого переулка зоркий глаз ростовчанки заметил надпись: «Tkaschevskiy». Ткачевский – прежнее название Университетского. Очевидно, немцы «приводили в порядок» названия улиц и переулков со своими, заранее заготовленными картами города.
…Давай закурим, товарищ, по одной…
Источник фото:
http://army-reporter.livejournal.com/36025.html,
фото Ирины Павленко.