Бывают говорящие фотографии. Как эта, например.
Москва, 1960. Маэстро Кобленц наблюдает за совместным анализом Таля и Ботвинника
Смотришь на нее и невольно вспоминаются слова легендарного
Александра Нафтальевича Кобленца
«Стараюсь слушать внимательно, но ничего не понимаю. Перед моим внутренним взором невольно встают эпизоды давно минувших дней»…
Эмануил Ласкер, Хосе-Рауль Капабланка, Александр Алехин – всех этих великих шахматистов автор хорошо знал лично…
Бывают говорящие фотографии. Как эта, например.
Москва, 1960. Маэстро Кобленц наблюдает за совместным анализом Таля и Ботвинника
Смотришь на нее и невольно вспоминаются слова легендарного
Александра Нафтальевича Кобленца
«Стараюсь слушать внимательно, но ничего не понимаю. Перед моим внутренним взором невольно встают эпизоды давно минувших дней»…
Эмануил Ласкер, Хосе-Рауль Капабланка, Александр Алехин – всех этих великих шахматистов автор хорошо знал лично…
1948-й год… Залитый светом Колонный Зал Дома Союзов… Овация в честь первого советского Чемпиона Мира Михаила Ботвинника…
«От сознания, что завтра Мише Талю, пареньку из Риги, предстоит сражаться за высшее шахматное звание с признанным лидером советской шахматной школы, сердце бьется еще сильнее»…
* * *
Мастер
В обоих случаях это были полуфиналы Чемпионатов Советского Союза.
О первом их них – о легендарном, прерванном войной полуфинале
XIII Чемпионата, мы рассказывали ранее.
Вот как описывал это событие сам Кобленц в своих
«Воспоминаниях шахматиста»
«Став первым чемпионом Советской Латвии, я завоевал право
играть в полуфинале 13-го первенства СССР в Ростове-на-Дону.
Для подготовки к турниру я приехал в Москву.
Центральный совет ДСО «Динамо» организовал для меня
недельный тренировочный сбор. Я был поражен –
такое отношение к шахматистам было для меня непривычным.
Помню также сеанс одновременной игры в городском
Дворце пионеров. Шел я на него с опаской – помнил «жалобы»
Капабланки и Флора о том, что с московскими пионерами
играть очень трудно. Однако своим результатом я остался
доволен:
Наконец, я в Ростове-на-Дону. Вот она, прославленная когорта советских мастеров! Их всех я заочно хорошо знал по партиям из книг и журналов, но хотелось познакомиться с ними и лично. Запомнился мастер Ильин-Женевский. Если большинство участников вели себя раскованно, порой даже шумно, то Ильин Женевский выделялся среди них: говорил тихо, сдержанно, мыслил оригинально. Интересными собеседниками оказались мастера Кан, Белавенец, Сокольский, Рагозин. Как-то в тени держался совсем юный Бронштейн.
Регламент турнира был для меня непривычным – шесть часов игры. Именно на шестом часу я допускал грубые просчеты. Белавенцу, например, я умудрился «зевнуть» ферзя. А в общем, я, конечно, уступал по классу своим коллегам. В пух и прах меня разнесли Копаев и Чеховер».
Несмотря на то, что большая часть партий ростовского полуфинала,
по-видимому, утрачена, «разносная» партия
Ростов н/Д, 15 июня 1941г. Играют Николай Копаев (слева) и Александр Кобленц
Вскоре после стартового «ускорения», полученного в 1-м туре, мастер из города Черновцы вышел на орбиту лидера во 2-й группе. А вот у Александра Нафтальевича игра «не пошла»…
Газета «Молот» (Ростов-на-Дону) от 20 июня 1941г.
Не состоялись в нашем городе и музыкальные гастроли Маэстро.
Читаем в ростовской газете «Молот», обращая внимание на дату – 22 июня…
Шахматисты – музыканты
Среди участников шахматных полуфиналов, проходящих в Ростове, имеется ряд даровитых музыкантов. Так, например, ленинградский мастер, тов. Лисицын, по специальности инженер, является в то же время композитором. Им написано несколько романсов на слова Лермонтова и скрипичное произведение, которое передано для исполнения лауреату Всесоюзного и международных конкурсов скрипачей профессору Давиду Ойстраху.
Другой участник полуфинальных соревнований, чемпион Латвийской ССР тов. Кобленц обладает приятным лирическим тенором. На днях Ростовский областной радиокомитет организует выступление у микрофона тов. Кобленца, который исполнит ряд вещей на итальянском языке. В программу литературно-музыкальной передачи «Лермонтов на Кавказе» включены произведения тов. Лисицына на тексты Лермонтова «Горные вершины» и «Сосна».
С. Гурвич
* * *
Итоги турнирного «экватора», в свойственной ему манере,
подвел руководитель ленинградской делегации, мастер
Упорно, твердо наступая,
Громят противников своих
Отважный чемпион Копаев
И осторожный Кузьминых.
Являют доблести пример
И Абрамян, и Чеховер,
Хоть пятый тур их буйный пыл
Довольно резко охладил.
Забыв, как выглядит очко,
Белавенец и Головко
Мечтают, максимум, о «норме».
Микенас, видимо, не в форме,
И ни единой единицы
Не может вытянуть Лисицын.
А вот Бронштейн – опасен мальчик,
Но после первых двух ничьих,
Шалун уж отморозил пальчик
И основательно притих.
В финальном первенстве Союза
(Уже нетрудно угадать)
Увы, ни Кобленца, ни Дуза
Нам не придется увидать…
Да, в 1941-м году шахматный финал Союза не увидел «ни Кобленца, ни Дуза», ни многих других шахматистов. Не увидел – никого. Взяв «отсрочку» до 1944-го года.
Зато в следующий, XIV Чемпионат, состоявшийся в 1945-м году, наш герой, все-таки, пробился, отлично выступив в киевском полуфинале и одержав при этом девять побед.
Причем, одним из «пострадавших» был… Николай Копаев.Незадолго до этих событий, вернувшись в родной город, Александр Нафтальевич узнал о постигшем его горе: в рижском гетто погибли мама и родные сестры…
Шахматы, таким образом, спасли ему жизнь. В 1941-м, после прекращения ростовского турнира, возвращаться в Латвию было поздно – 30 июня в Ригу вошли немцы.
* * *
Через 12 лет, в июне 1953-го года, мастер Кобленц, как участник полуфинала XXI Чемпионата СССР, снова приехал в наш город... В отличие от первого ростовского опыта, вторая попытка оказалась более удачной – Маэстро был очень близок к тому, чтобы во второй раз попасть в финал. В итоговой таблице он занял 5-е место – достойный результат.
Итоговая таблица полуфинала XXI Чемпионата СССР (Ростов н/Д), 1953г.
Из партий, сыгранных тогда в Ростове, можно отметить поединок Кобленца с московским мастером Чистяковым. Это была символическая встреча – оба шахматиста в 1941-м году были участниками ростовского полуфинала. Встретиться они тогда не могли – играли в разных группах. И вот, спустя двенадцать лет, «бойцы вспоминают минувшие дни».
А. Кобленц (Рига) – А. Чистяков (Москва)
Полуфинал XXI Чемпионата СССР по шахматам, Ростов-на-Дону, 1953 г.
Ферзевый гамбит
По-видимому, просмотрев временную жертву фигуры
Попытка черных восстановить материальное равновесие
Белые сильно провели эту партию.
24.K:b5! C:b5
Заслуживало внимания 24…Cb4.
Черные сдались.
О судьбе Александра Нафтальевича Кобленца можно говорить очень долго, но лучше, чем сказал о нем Геннадий Сосонко – не скажешь. Из его прекрасного очерка «Маэстро» мне запомнились такие строки:
«Кобленц всегда оставался для Таля любимым Маэстро, а тот для него — Мишенькой, начиная с момента их первой встречи в 1948 году и до последних минут в июне 1992-го, когда Кобленц начинал, но так и не смог из-за нахлынувших слез сказать последних слов прощания на похоронах Таля».
«Процесс распада советской империи начался в Прибалтике. В Латвии национальный вопрос стоял особенно остро. Человеческие и профессиональные качества отошли на второй план. Закон шведского короля Густава II Адольфа 400-летней давности (Латвия была тогда частью Шведского королевства) неожиданно вновь стал актуален: «Чтобы никакие евреи и иностранцы в ущерб гражданам Лифляндии терпимы не были». В конце 80-х годов Кобленцу, написавшему свою первую книгу на латышском языке более полувека назад, не нашлось места в составе новой федерации шахмат. Он принял это очень близко к сердцу, знаю, что и болел даже; ему было уже за семьдесят. Несмотря на долгую жизнь, Маэстро еще по-детски верил в чувство благодарности вообще и общественной благодарности в частности. Он был разносторонне одаренным и увлекающимся человеком, что у многих, более заземленных, вызывало чувство зависти или неприятия».
«В 1991 году Кобленц уехал из Риги, где родился и прожил всю жизнь, в Германию; немецкий был его языком…, но мир этот, «без России и Латвии», сохранив старые названия стран и городов, выглядел иначе по сравнению с тем, который он когда-то знал. Впрочем, нельзя сказать, что Маэстро эмигрировал в полном смысле этого слова, так как время от времени бывал наездами в Риге. «Документы, подтверждающие право нашей семьи на дом, я собрал почти все, — писал он мне в тот период, — кроме одного: о гибели моей мамы в гетто...»
* * *
Источник фото:
https://profilib.com/chtenie/65442/gennadiy-sosonko-moi-pokazaniya-99.php